У "Чужих снов" уже 5 полновесных глав...
Атлантический океан
неподалеку от Западного побережья
Африки.
Борт фрегата «Фридом»
ВМФ Северных Штатов Америки.
Октябрь.
- Жарко, - сказал капитан Салливан и вытер салфеткой лоб. - Мать бы их так, как же здесь жарко!
Ослепительный шар, косматый, разбухший от распирающей его силы, висел над кормовыми надстройками фрегата и нещадно поливал лучами палубы идущего самым малым ходом корабля. Металл корпуса раскалился так, что на нем можно было готовить стейки. Дождевальные установки, постоянно орошавшие все вокруг мириадами капель забортной воды, ничего не меняли - только висел в воздухе едкий, пахнущий солью пар.
Дэвид Салливан страдал от жары. Он ненавидел тропики еще тогда, когда тут было на двадцать пять градусов холоднее, а уж теперь каждая минута, проведенная южнее Гренландии казалась ему вечностью. Виной этому были не года, не лишний вес (а капитану было бы неплохо сбросить десяток килограммов), а странное свойство организма обильно потеть, как только температура вокруг превысит 26 по Цельсию. Сейчас же термометр показывал сорок в помещении, и Салливан потел каждой клеточкой своего немаленького тела. Пятидесятилетний капитан чувствовал, как тысячи капелек сбегают по его коже, как липнут к черепу остатки некогда рыжих волос и мокнет, омерзительно обильно мокнет в паху.
Климатические установки на мостике работали с полной отдачей, но даже им не под силу было изгнать из рубки раскаленный воздух. Они разве что делали его чуть прохладнее. Дежурные офицеры старались не покидать внутренних помещений фрегата без крайней нужды или пользовались для выхода на открытый воздух кулерами - специальными термозащитными костюмами, поддерживающими внутри приемлемую для человеческого организма температуру. Но и кулеры спасали от перегрева лишь на четверть часа, дальше оставалось только следить, чтобы не случился к тепловой удар.
Выход был один - дать полный ход, вспороть форштевнем тяжелую синюю воду и рвануть прочь, к Ньюфаундленду, к Аляске… Хоть куда, лишь бы подальше отсюда, от этих выжженых негостеприимных берегов. Но долг есть долг - «Фридом» болтался у побережья Западной Африки не для развлечения, а выполняя боевое задание. В двух кабельтовых от него, неуклюже переваливаясь на низкой пологой волне, дрейфовал транспортник «Годзилла», весь покрытый пятнами ржавчины, словно лишаями - огромный, как гора, и уродливый, как чудовище, в честь которого его назвали.
Чуть дальше виднелся еще один негровоз - бывший балкер «Колорадо» - размерами не поражающий, но тоже немаленький: в его брюхе должно было поместиться как минимум пять тысяч человек. За «Колорадо» можно было рассмотреть еще четыре транспортника с эмблемами эмиграционных войск на бортах, но в сравнении с «Годзиллой», перестроенной в плавучую тюрьму из танкера, они выглядели жалко - самоходные баржи, утлые суденышки, способные перевезти не более полутора тысяч репатриантов за раз.
( Collapse )
